Выступая на Второй международной конференции Freight & Shipping. Digital 2021: «Опыт трансформации транспортной отрасли в эпоху глобальной пандемии», которую провели в Петербурге ИАА SeaNews и Юридическая фирма «Ремеди», модератор конференции, директор проекта Single Window группы «Морской Экспресс» и представитель Национальной Ассоциации морских агентов в Москве Владимир Коростелев рассказал, что нужно сделать, чтобы суда в российских портах не простаивали в ожидании начала погрузочно-разгрузочных работ.
«Нужно убрать только одно слово в приказе министерства транспорта, – считает В.Коростелев. – Приказ 247 министерства транспорта Российской Федерации от 2009 года «Об утверждении Типовой схемы организации пропуска через государственную границу», на основании которой строятся все технологические схемы в морских пунктах пропуска, гласит, что выполнение грузовых операций МОЖЕТ осуществляться непосредственно после прибытия, до начала осуществления пограничного и таможенного контроля. А слово «может» означает, что оно может осуществляться, а может не осуществляться».
«В российских и иностранных портах начинается все одинаково, – пояснил он. – До прибытия судна с грузом осуществляется предварительное информирование государственных контролирующих органов, потом судно прибывает в порт, и в порту Роттердам немедленно начинаются грузовые операции, а в российском порту, в любом из 67, оно ожидает прибытия на борт комиссии государственного контроля. До тех пор, пока на борт не поднимутся люди в фуражках и что-то там не сделают, грузовые операции не начинаются. Это ожидание комиссии составляет порядка 2-3 часов, затем погрузка-разгрузка – и снова ожидание комиссии. У нас эти комиссии существуют с 20-х годов прошлого века, когда каждое прибытие иностранного судна в российский порт было событием. На борт поднимаются пограничники, таможенники, санитары, фитосанитары, собаки служебные, все смотрели, проверяли, а после этого говорили – все, можно разгружать».
«В порту Новороссийск на терминале Каспийского трубопроводного консорциума (КТК-Р) танкеры дедвейтом 100 тысяч тонн стоят в очереди на погрузку, швартуются в 5 километрах от берега к выносному причальному устройству (ВПУ). Так судно не начинает загрузку нефти до тех пор, пока туда не прибудет комиссия, – продолжил В.Коростелев. – И потом, когда загрузка нефти окончилась, оно не отчаливает до тех пор, пока туда не прибудет комиссия. Собак на катере укачивает. Санитарные нормы по волнению на море для комиссии превышают в пять раз требования по условиям для погрузки самого судна. То есть, судно загружаться может, а комиссия работать не может. Ждем, пока на катере прибудет комиссия. Причем на катере, принадлежащем и оплачиваемом представителем владельца судна. Когда этим ВОПРОСОМ занималась наша Рабочая группа по мониторингу пунктов пропуска в Комитете по транспорту Государственной Думы, мы выяснили, что попутно экипаж заставляют заполнять миграционные карты. Понимаете, чем заняты наши государственные контролирующие органы?»
«А вот во что это все выливается. Только с 2003 по 2009 годы (данные 2011 года, которые мы готовили для общественных слушаний в Общественной палате Российской Федерации) общее время простоя судов на КТК-Р из-за задержек с оформлением составило более 2700 часов. За это время можно было бы отгрузить порядка 130 танкеров дедвейтом от 80 до 150 тыс. тонн – около 13 млн тонн нефти. Коллеги, вот влияние на экспорт государственных контролирующих органов. Зарубежные партнеры не понимают, что происходит в российских портах. Они спрашивают, почему задержки 4-6 часов? Им объясняют: погодные условия. Они говорят, подождите, вот рядом находится порт Батуми, рядом находятся грузинские, болгарские, румынские порты, там не такой задержки. «Нет, вы знаете, у нас в Новороссийске все-таки вот такие погодные условия, поэтому такая задержка».
«Вопрос: как этого избежать, какие в нормативную матрицу внести изменения?» Ответ В.Коростелева: убрать из Типовой схемы слово «может». «И вот, мы смеемся, но мы это слово не можем убрать с 2009 года. 12 лет мы это слово убрать не можем, и нам не может помочь даже регуляторная гильотина. Если мы его уберем, мы перевалим массу миллионов тонн нефти на наших терминалах».